Ян Чжу. Чжуанцзы. Глава 21
ТЯНЬ ПОСТОЯННЫЙ
Тянь Постоянный {1}, беседуя с вэйскйм [царем] Прекрасным, неоднократно
упоминал Работающего у Ручья {2}.
- Работающий у Ручья Ваш наставник? - спросил царь Прекрасный.
- Нет, - ответил Тянь. - -[Он мой], Постоянного, односельчанин. [Я],
Постоянный, потому его хвалю, что [он] не раз очень верно говорил об учении.
- Значит, у Вас нет наставника? - спросил Прекрасный.
- Есть, - ответил Постоянный.
- Кто же Ваш наставник?
- Учитель Кроткий из Восточного Предместья. - Почему же [Вы], учитель,
никогда о нем не упоминали? - спросил царь Прекрасный.
- Разве [я], Постоянный, достоин упоминать о нем? Ведь он - настоящий
человек! Облик человека, а пустота - природы; следуя [за ней], хранит
истинное. Чист [сам], но относится терпимо ко [всем другим] вещам. Тех,
которые не обладают учением, он вразумляет снисходительно, так что
человеческие намерения [у них] рассеиваются, - сказал Постоянный и ушел.
От удивления царь Прекрасный целый день не промолвил [ни слова. Затем]
подозвал стоявших перед ним придворных и сказал:
- Ах, как далеко [нам до] благородного мужа с целостными свойствами! А
прежде я считал совершенными речи мудрых и знающих, поведение милосердных и
справедливых. [Когда же] услышал о наставнике Постоянного, тело мое
освободилось, не хотелось двигаться, уста сомкнулись, и не хотелось
говорить. Тот, у кого я [прежде] учился, просто глиняный болванчик! А ведь
[царство] Вэй для меня поистине тяжелое бремя!
Дядя [из рода] Мягких [по прозванию] Белоснежный {3} по дороге в Ци
остановился на ночлег в Лу. Некоторые лусцы просили разрешения с ним
повидаться, но Белоснежный сказал:
- Нет, я не хочу [с ними] встречаться! Я слышал, что благородные мужи в
Срединных царствах постигли обряды и долг, но невежественны в познании
человеческого сердца.
Побывав в Ци, на обратном пути [снова] остановился на ночлег в Лу. Те
же люди снова просили разрешения с ним повидаться. Белоснежный сказал:
- Прежде просили о встрече со мной, ныне опять просят о встрече со
мной. [Они], конечно, собираются поколебать [мою твердость].
[Он] вышел, принял гостей, а вернувшись [к себе], вздохнул.
На другой день снова принял гостей, а вернувшись, снова вздохнул. -
Почему [Вы], возвращаясь после каждой встречи с гостями, вздыхаете? -
спросил раб.
- Тебе я, конечно, поведаю, - ответил Белоснежный. - Жители Срединных
царств постигли обряды и долг, но невежественны в познании человеческого
сердца. Те, что недавно меня навещали, входили, точно по циркулю, выходили,
точно по наугольнику {4}. [Обращались со мной] снисходительно, один -
подобно дракону, другой - подобно тигру. Они советовали мне, будто сыновья,
наставляли меня, будто отцы. Поэтому-то и вздыхаю.
Повидавшись с Белоснежным, Конфуций [ничего] не рассказал, и Цзылу
[его] спросил:
- Почему [Вы], мой учитель, ничего не рассказываете о встрече? Ведь
[Вы] так давно хотели повидаться с Белоснежным!
- [Я], твой учитель, увидел с первого взгляда, что [он] хранит в себе
учение. В словах [это] объять невозможно! - ответил Конфуций.
Янь Юань сказал Конфуцию:
- [Когда Вы], учитель, идете, и [я] иду; [Вы], учитель, спешите, и [я]
спешу; [Вы], учитель, бежите, и [я] бегу; [но когда Вы], учитель, мчитесь,
не поднимая пыли, то [я], Хой, [лишь] вперяю [в Вас] взор и отстаю.
- Что значат [твои] слова, Хой? - спросил учитель.
- "[Когда Вы], учитель, идете, и [я] иду" - [означает]: [Вы] учитель,
говорите, и [я] говорю; "[Вы], учитель, спешите, и [я] спешу" - [означает]:
[Вы], учитель, спорите, и [я] спорю: "[Вы], учитель, бежите, и [я] бегу" -
[означает]: [Вы], учитель, рассуждаете об учении, и [я] рассуждаю об учении.
"Когда же мчитесь, не поднимая пыли, то [я], Хой, [лишь] вперяю [в Вас] взор
и отстаю", - [означает]: [я] просто не понимаю, почему [Вам], учитель,
доверяют, хотя молчите; всюду [Вас] поддерживают, хотя [ни с кем] не
сближаетесь; народ [к Вам] стекается, хотя нет [у Вас] регалий.
- О! - воскликнул Конфуций. - Разве это не ясно? Ведь нет печали
сильнее, чем о смерти сердца, даже [печаль] о смерти человека слабее. Солнце
восходит на востоке, а заходит на западном полюсе, с его положением и
сообразуется вся тьма вещей. Обладающие глазами и ногами, дождавшись его,
вершат свои дела. Оно восходит - появляются, оно заходит - исчезают. Так и
со всей тьмой вещей. В зависимости от этого - умирают, в зависимости от
этого - рождаются. Однажды я воспринял свою завершенную [телесную] форму, и
[она] остается неизменной в ожидани - и конца. Подражая вещам, двигаюсь без
перерыва и днем и ночью, и когда она [форма] придет к концу, - не ведаю.
Сама собой образовалась моя [телесная] форма, [и] даже знающий судьбы не
определит ее будущее. [Я], Цю, таким образом с каждым днем [все далее]
ухожу. Разве не горько утратить [нашу дружбу]: мою жизнь, проведенную с
тобой рука об руку? Ты раскрыл почти [все, что] раскрыл я, и это уже
исчерпал. Думая, что [еще] что-то осталось, ты ищешь [так же напрасно], как
искал бы коня на опустевшей рыночной площади. [Как] я покорил тебя, [ты] во
многом забыл; [как] ты покорил меня, [я] во многом забыл. И все же, разве
стоит тебе скорбеть? Пусть забудется, [каким был] я прежде. От меня
останется и незабываемое.
Конфуций увиделся с Лаоцзы. Тот только что вымылся и, распустив волосы,
сушил [их], недвижимый, будто не человек. Конфуций подождал удобного момента
и вскоре, когда [Лаоцзы] его заметил, сказал:
- Не ослеплен ли [я], Цю? Верить ли [глазам]? Только что [Вы],
Преждерожденный, [своей телесной] формой походили на сухое дерево, будто
оставили [все] вещи, покинули людей и возвысились, [как] единственный.
- Я странствовал сердцем в первоначале вещей, - ответил Лаоцзы.
- Что [это] означает? - спросил Конфуций.
- Сердце утомилось, не могу познавать, уста сомкнулись, не могу
говорить. [Но] попытаюсь поведать тебе об этом сейчас. В крайнем пределе
холод замораживает, в крайнем пределе жар сжигает. Холод уходит в небо, жар
движется на землю {5}. Обе [силы], взаимно проникая друг друга, соединяются,
и [все] вещи рождаются. Нечто создало [этот] порядок, но [никто] не видел
[его телесной] формы. Уменьшение и увеличение, наполнение и опустошение, жар
и холод, изменения солнца и луны, - каждый день что-то совершается, но
результаты этого незаметны. В жизни существует зарождение, в смерти
существует возвращение, начала и концы друг другу противоположны, но не
имеют начала, и [когда] им придет конец - неведомо. Если это не так, то кто
же [всему] этому явился предком [истоком]?
- Разрешите спросить, [что означает] такое странствие? - задал вопрос
Конфуций.
- Обрести [такое] странствие - это самое прекрасное, высшее
наслаждение. Того, кто обрел самое прекрасное, [кто] странствует в высшем
наслаждении, назову настоящим человеком, - ответил Лаоцзы.
- Хотелось бы узнать, как странствовать? - спросил Конфуций.
- Травоядные животные не страдают от перемены пастбища. Существа,
родившиеся в реке, не страдают от перемены воды. При малых изменениях не
утрачивают своего главного, постоянного. Не допускай в свою грудь ни
радости, ни гнева, ни печали, ни веселья. Ведь в Поднебесной [вся] тьма
вещей существует в единстве. Обретешь это единство и [станешь со всеми]
ровен, тогда руки и ноги и сотню частей тела сочтешь прахом, а к концу и
началу, смерти и жизни отнесешься, как к смене дня и ночи. Ничто не приведет
[тебя] в смятение, а меньше всего приобретение либо утрата; беда либо
счастье. Отбросишь ранг, будто стряхнешь грязь, сознавая, что жизнь ценнее
ранга. Ценность в себе самом и с изменениями не утрачивается. Притом тьме
изменений никогда не настанет конца, и разве что-нибудь окажется достойным
скорби? Это понимает тот, кто предался пути!
- Добродетелью [Вы], учитель, равны Небу и Земле, - сказал Конфуций. -
Все же позаимствую [Ваши] истинные слова для совершенствования своего
сердца. Разве мог этого избежать кто-нибудь из древних благородных мужей?
- Это не так, - ответил Лаоцзы. - Ведь бывает, что вода бьет ключем, но
[она] не действует, [эта] способность естественная. [Таковы и] свойства
настоящего человека. [Он] не совершенствуется, а вещи не могут [его]
покинуть. Зачем совершенствоваться, [если свойства присущи ему] так же, как
высота - небу, толщина - земле, свет - солнцу и луне.
Выйдя [от Лаоцзы], Конфуций поведал [обо всем] Янь Юаню и сказал:
- [Я], Цю, в познании пути подобен червяку в жбане с уксусом. Не поднял
бы учитель крышку, и я не узнал бы о великой целостности неба и земли.
Чжуанцзы увиделся с луским [царем] Айгуном {6}, и тот [ему] сказал:
В Лу много конфуцианцев, [но] мало [Ваших] последователей,
Преждерожденный.
- В Лу мало конфуцианцев, - возразил Чжуанцзы.
- Как [можно] говорить, что [их] мало? По всему царству [ходят люди] в
конфуцианских одеждах, - возразил Айгун.
- [Я], Чжоу, слышал, будто конфуцианцы носят круглую шапку [в знак
того, что] познали время небес; ходят в квадратной обуви [в знак того, что]
познали форму земли {7}; подвешивают [к поясу] на разноцветном шнуре
нефритовое наперстье для стрельбы [в знак; того, что] решают дела
немедленно. Благородные мужи, обладающие этим учением, вряд ли носят такую
одежду; а те, кто носит, вряд ли знают это учение. [Вы], государь, конечно,
думаете иначе..." [Но] почему бы [Вам] не объявить по всему царству: "Те,
что носят, такую одежду, не зная этого учения, будут приговорены к смерти!"
И тут Айгун [велел] оглашать этот [указ] пять дней, и в Лу не посмели
больше носить конфуцианскую одежду. Лишь один муж в конфуцианской одежде
остановился перед царскими воротами. Царь сразу же его призвал, задал вопрос
о государственных делах [и тот, отвечая], оказался неистощимым в тысяче
вариантов и тьме оттенков.
- Во [всем] царстве Лу один конфуцианец, - сказал Чжуанцзы. - Вот это
можно назвать много!
Не давая места думам ни о ранге, ни о жалованье, Раб из Сотни Ли {8}
кормил буйволов, и буйволы жирели. Поэтому, забыв о том, что он - презренный
раб, циньский [царь] Мугун вручил ему управление [царством].
[Ограждающий] из рода Владеющих Тигром не давал места думам ни о жизни,
ни о смерти, поэтому оказался способным растрогать людей.
Сунский царь Юань задумал [отдать приказ] нарисовать карту. Принять
[приказ] явилась толпа писцов. [Одни] стояли, сложив в приветствии руки,
[другие], чуть ли не половина, оставшись за дверями, лизали кисти, растирали
тушь. Один же писец с праздным видом, не спеша подошел последним. Принял
[приказ], сложил в приветствии руки и, не останавливаясь, прошел в боковую
комнату.
Царь послал за ним человека последить, и оказалось, что [тот писец]
снял одежду и полуголый уселся, поджав под себя ноги.
- Вот это - настоящий художник! [Ему] и можно [поручить карту]! -
воскликнул царь.
В [местности] Скрывающихся {9} царь Прекрасный увидел мужа; удившего
рыбу: рыбачил без крючка, удилища не держал. Другие рыбаки [сказали]:
"Всегда [так] удит". Царь Прекрасный пожелал [его] возвысить и вручить ему
[бразды] правления, но боясь неудовольствия старших советников, отцов и
братьев, решил покончить [с этой мыслью] и от нее отказаться. И все же в
опасении, что народ лишится [защиты] Неба, на другое утро, собрав великих
мужей, сказал:
- Ночью [я], единственный, увидел доброго человека с черным лицом и
бородой, верхом на пегом коне с одним пурпурным копытом. [Он] провозгласил:
"Вручите управление мужу из Скрывающихся. Народ, возможно, получит
облегчение!"
- [То был] царь, [Ваш] предок! - взволнованно воскликнули все великие
мужи.
- В таком случае погадаем об этом на [панцире] черепахи? - предложил
царь Прекрасный.
- Зачем гадать! Приказ царя, [Вашего] предка, не кого-либо другого! -
сказали все великие мужи, а затем отправились навстречу мужу из Скрывающихся
и вручили ему [бразды] правления.
[Этот муж] не менял уставов и обычаев, не оглашал пристрастных указов,
но, [когда] царь Прекрасный через три года понаблюдал, оказалось, что
удальцы порвали со [своими] кликами и распустили [свои] шайки; что старшие
должностные лица перестали блюсти [лишь собственную] добродетель; что через
[все] четыре границы не смели больше вторгаться [соседи] со [своими] мерками
для зерна. [Поскольку] удальцы порвали со [своими] кликами и распустили
[свои] шайки, они стали уважать общее; [поскольку] старшие должностные лица
перестали блюсти [лишь собственную] добродетель, они занялись общими делами;
[поскольку] через [все] четыре границы не смели больше вторгаться со
[своими] мерками для зерна, то правители перестали замышлять измену.
Тут царь Прекрасный признал [мужа из Скрывающихся] царским наставником
и, став лицом к северу, [его] спросил:
- Нельзя ли распространить управление на всю Поднебесную?
Муж из Скрывающихся помрачнел и промолчал, [а затем] с безразличием
отказался. Утром [он] отдавал приказания, [а] ночью исчез. И никогда [о нем]
больше ничего не слышали.
Янь Юань спросил Конфуция:
- Разве даже царь Прекрасный не был [властен]? К чему [он] приписал все
сну?
- Не говори! Помолчи! - ответил [ему] Конфуций. - Царь Прекрасный
обладал всем. Но зачем [ему] были укоры? Он просто сообразовался с моментом.
Ле, Защита Разбойников, стрелял [на глазах] у Темнеющего Ока: натянул
тетиву до отказа, поставил на предплечье кубок с водой и принялся целиться.
Пустил одну стрелу, за ней другую и третью, пока первая была еще в полете. И
все время оставался [неподвижным], подобным статуе.
- Это мастерство при стрельбе, но не мастерство без стрельбы, - сказал
Темнеющее Око. - А смог бы ты стрелять, если бы взошел со мной на высокую
гору и встал на камень, висящий над пропастью глубиной в сотню жэней?
И тут Темнеющее Око взошел на высокую гору, встал на камень, висящий
над пропастью глубиной в сотню жэней, отступил назад [до тех пор, пока его]
ступни до половины не оказались в воздухе, и знаком подозвал к себе Ле,
Защиту Разбойников. Но тот лег лицом на землю, обливаясь холодным потом [с
головы] до пят.
- У настоящего человека, - сказал Темнеющее Око, - душевное состояние
не меняется, глядит ли [он] вверх в синее небо, проникает ли вниз к Желтым
источникам, странствует ли ко [всем] восьми полюсам. Тебе же ныне хочется
зажмуриться от страха. Опасность в тебе самом!
Цзянь У спросил Суньшу Гордого:
- Что Вы делаете со своим сердцем? Вы трижды были советником [чуского
царя], но не кичились; трижды были смещены {с этого поста], но не
печалились. Сначала я опасался за Вас, а ныне вижу - лицо [у Вас] веселое.
- Чем же я лучше других? - ответил Суньшу Гордый. - [Когда] этот пост
[мне] дали, я не смог отказаться; [когда] его отняли, не смог удержать. Я
считаю, что приобретения и утраты зависят не от меня, и [остается] лишь не
печалиться. Чем же я лучше других? И притом не знаю, [ценность] в той службе
или во мне [самом]? Если в ней, то не во мне; [если] во мне, то не в ней.
Тут и колеблюсь, тут и оглядываюсь, откуда же найдется досуг, чтобы постичь,
ценят [меня] люди или презирают?
Услышав об этом, Конфуций сказал:
- [Вот] настоящий человек древности! Знающие не могут [с ним] спорить;
красивые не могут [вовлечь его] в распутство; воры не могут обокрасть. Ни
Готовящий Жертвенное Мясо, ни Желтый Предок не могли бы завязать [с ним]
дружбу. [Если] из-за рождения и смерти, [событий] столь великих, [он] не
изменяется, то тем менее [изменится] из-за ранга и жалованья. [Когда] такой
человек восходит на высокие горы, дух его не знает препятствий; опускается в
глубокий источник и не промокает; попадает в низкое, ничтожное состояние, но
не [чувствует] стеснения. [Обладая] изобилием, [подобно] небу и земле
[делится] с другими и, чем больше отдает, тем большим владеет.
Царь Чу уселся рядом с царем Фань и вскоре [кто-то] из приближенных
чуского царя сказал:
- [Царство] Фань {10} трижды погибало.
- Гибели [царства] Фань, - ответил фаньский царь, - оказалось
недостаточно, чтобы уничтожить мое существование. [Если же] гибели [царства]
Фань оказалось недостаточно, чтобы уничтожить мое существование, то
существования [царства] Чу оказалось недостаточно, чтобы сохранить [ваше]
существование. Отсюда видно, что Фань еще не начало погибать, а Чу еще не
начало существовать.
Комментарии:
1 Тянь Постоянный (Цзыфан), его другое имя Не Допускающий Выбора (Уцзэ,
см. стр. 291), - наставник вэйского царя Прекрасного (Вэня), правившего с
424 по 387 г. до н. э. О нем см. также "Хуайнаньцзы", цз. 18, VII,. 325-326.
2 Работающий у ручья (Цигун), Учитель Кроткий из Восточного Предместья;
(Дунго Шуньцзы) - известное о них восходит к данному фрагменту.
3 Дядя (из рода) Мягких (по прозванию) Белоснежный (Вэньбо Сюэцзы) -
даос с юга (по комментарию из Чу), поскольку противопоставляет себя не толь-
ко лусцам, но и всем жителям Срединных царств.
4 Здесь о конфуцианцах сказано иронически, позже понятия "циркуль"
(гуй) и "наугольник" (цзюй) слились и стали метафорически обозначать
"благопристойное поведение".
5 См. Предисловие, стр. 9-10, прим. 18-22.
6 Айгун правил в Лу с 495 по 467 г. до н. э. Считая, что Чжуанцзы жил
на сотню с лишним лет позже, Чэн Сюаньин относит данный фрагмент к числу
вымышленных, а Дж. Легге отрицает его подлинность (см. J. Legge, vol. XL, p.
49), Эти авторы не учитывают, что при устной передаче в произведениях
ораторов, как и в народной песне, одно имя могло случайно и намеренно
заменяться другим.
7 Своей одежде конфуцианцы придавали символическое значение: небо в
древнем Китае считалось круглым, а земля - квадратной.
8 Раб из Сотни Ли (Боли - название места, Си - раб) - мудрый советник
Мугуна, правившего в Цинь с 659 по 621 г. до н. э. По представленному здесь
варианту Боли Си был "из презренных"; по другим вариантам он побывал в
сановниках в царстве Юй, находившемся на территории современной провинции
Шаньси, а после его поражения, был куплен за пять бараньих шкур [см. "Речи
Цинь", - "Речи борющихся царств" ("Чжань го цэ"), Шанхай, 1958, стр. 66].
9 Значение местности, в которой "скрывались" (Цан - тот же иероглиф
означал и раба), подтверждает Сыма Бяо, говоря, что Царь Прекрасный
"переодевался", т. е. посещал это место инкогнито. Попытки отождествить
"удильщика" со стратегом царя Прекрасного - Тайгуном лишены оснований, ибо
Тайгун стал родоначальником царей в Ци, а "удильщик" ушел в неизвестность.
10 [Царство] Фань - одно из древнекитайских царств, находившееся на
территории современной провинции Хэнань.