Ян Чжу. Чжуанцзы. Глава 9
У КОНЯ КОПЫТА
У коня копыта, и [он] может ступать по инею и снегу. Шкура защищает
[его] от ветра и холода. Он щиплет траву, пьет воду, встает на дыбы и
скачет. Такова истинная природа коня. Ему не нужны ни высокие башни, ни
огромные залы.
Но вот Радующийся Мастерству сказал:
- Я умею укрощать коней.
[И принялся] подстригать им гриву, подрезать копыта, стал их палить и
клеймить, взнуздывать и стреноживать, запирать в конюшне и загоне. Из
[каждого] десятка погибали два-три коня. [Он] стал укрощать их голодом и
жаждой, пускал рысью и галопом, заставлял держать строй. Спереди [им]
угрожали удила и шлея, сзади - кнут и хлыст. Коней же погибало более
половины.
Гончар сказал:
- Я умею лепить из глины.
Круги [у него] соответствовали циркулю, а квадраты - наугольнику.
Плотник сказал:
- Я умею обрабатывать дерево.
Изгибы [у него] соответствовали крюку, а прямые [линии] - отвесу.
Разве [своей] природой глина и дерево стремятся соответствовать циркулю
и наугольнику, крюку и отвесу? Но все же [мастеров] славили из поколения в
поколение:
- Радующийся Мастерству умел укрощать коней! Гончар и Плотник умели
обращаться с глиной и деревом!
Это - ошибка тех, кто правил Поднебесной.
Я думаю, что мастер, управляя Поднебесной, поступил бы иначе.
Постоянное в природе людей то, что [они] ткут и одеваются, возделывают землю
и питаются, - это и называется [их] общим свойством. [Некогда они] были
едины, не делились на группы, [и это я] называю естественной свободой {1}.
Поэтому во времена, [когда] свойства были настоящими, ходили медленно и
степенно, смотрели твердо и непреклонно. Тогда в горах еще не проложили
дорог и тропинок, на озерах не было лодок и мостов; все создания жили
вместе, и селения тянулись одно за другим. Птицы держались стаями, звери
ходили стадами, травы росли со всей пышностью, а деревья - во всю свою
длину. Поэтому можно было гулять, ведя на поводу птицу или зверя,
вскарабкаться на дерево и заглянуть в гнездо сороки или вороны. Да, во
времена, [когда] свойства были настоящими, [люди] жили рядом с птицами и
зверями, [составляли один] род со всеми существами. Разве знали о [делении
на] благородных и ничтожных? [Ни у кого] одинаково не было знаний, [никто]
не нарушал своих свойств, [все] одинаково были свободны от страстей, и это
[я] называю безыскусственностью. В безыскусственности народ обретал свою
природу.
Когда же появились мудрецы, то [умение] ходить вокруг да около
прихрамывая, стали принимать за милосердие; [умение] ходить на цыпочках - за
справедливость, - и [все] в Поднебесной пришло в замешательство.
Распущенность и излишества стали принимать за наслаждение; Сложенные руки и
согнутые колени стали принимать за обряды. И [все] в Поднебесной стали
отделяться друг от друга.
Кто сумел бы, не повредив дерева, вырезать жертвенную чашу? Кто сумел
бы, не повредив белого нефрита, выточить скипетр и булаву? Как [сумели бы]
ввести милосердие и справедливость, не нарушив природных свойств? Как
[сумели бы] ввести обряды и музыку, не отбросив естественных чувств? Кто
[сумел бы] создать орнамент, не спутав [всех] пяти красок? Кто {заставил бы]
пять звуков, не спутав их, отвечать шести трубочкам? В том, что ради сосудов
искалечили дерево, вина мастеров; в том, что ради милосердия и
справедливости нарушили природные свойства, вина мудрецов {2}.
Пока кони жили на просторе, они щипали траву и пили воду. Радуясь,
сплетались шеями и ласкались, сердясь, поворачивались друг к другу задом и
лягались. Только в этом и состояли их знания. Но когда на коней надели ярмо,
украсили им морду [изображением] луны, они научились коситься и выгибать
шею, упираться и брыкаться, ломать ярмо и рвать поводья. Поэтому в том, что
кони приобрели [подобные] знания и научились разбойничьим повадкам, виноват
Радующийся Мастерству.
Во времена рода Пламенных Помощников {3} народ жил, не зная, что [ему]
делать; ходил, не ведая куда. [Человек] набивал себе рот и радовался,
похлопывал себя по животу и отправлялся гулять. В этом состояли все его
способности. Но когда появились мудрецы, они [ввели] преклонения и поклоны,
обряды и музыку для исправления формы [поведения] в Поднебесной; вывесили
для [общей] радости милосердие и справедливость, чтобы внести успокоение в
умы Поднебесной. И тут народ принялся ходить вокруг да около прихрамывая, и
так пристрастился к знаниям и к соперничеству в погоне за наживой, что его
нельзя было остановить. В этом также вина мудрецов.
Комментарии:
1 В данном абзаце Чжуанцзы развивает даосскую утопию о "естественной
свободе" людей на заре человеческого общества, противопоставляя ее
конфуцианскому "золотому веку" совершенномудрых царей. Ср. также с речью
Разбойника (296), Ян Чжу (107-108) и Лецзы (64-65, 88).
2 Обвиняя конфуцианцев в том, что они уродуют свободного человека,
Чжуанцзы уподобляет усмирение людей укрощению коней и другим действиям,
которые нарушают природные свойства "вещей".
3 Род Пламенных Помощников (Хэсюй) - это имя отождествляется с именем
Предка Огня, хотя последнего идентифицируют со Священным Земледельцем,
которого Чжуанцзы упоминает рядом с теми же Пламенными Помощниками (см. стр.
180). Другое же отождествление: Хэсюй - Хуасюй (хэ и хуа означают красный
цвет), как и содержание фрагмента, позволяет заключить, что речь здесь идет
о такой же утопии, которую изобразил Лецзы в Стране Всеобщего Процветания
(52).